Неточные совпадения
— Да, — отозвался брат, не глядя на него. — Но я подобных видел. У народников
особый отбор. В Устюге был один студент, казанец. Замечательно слушали его, тогда как меня… не очень! Странное и стеснительное у меня
чувство, — пробормотал он. — Как будто я видел этого парня в Устюге, накануне моего отъезда. Туда трое присланы, и он между ними. Удивительно похож.
— Ну пусть для семьи, что же? В чем тут помеха нам? Надо кормить и воспитать детей? Это уже не любовь, а
особая забота, дело нянек, старых баб! Вы хотите драпировки: все эти
чувства, симпатии и прочее — только драпировка, те листья, которыми, говорят, прикрывались люди еще в раю…
Она вздрогнула от этого вопроса. Так изумителен, груб и неестествен был он в устах Тушина. Ей казалось непостижимо, как он посягает, без пощады женского, всякому понятного
чувства, на такую откровенность, какой женщины не делают никому. «Зачем? — втайне удивлялась она, — у него должны быть какие-нибудь
особые причины — какие?»
Скрыть выстрела не удалось — это правда; но вся главная история, в главной сущности своей, осталась почти неизвестною; следствие определило только, что некто В., влюбленный человек, притом семейный и почти пятидесятилетний, в исступлении страсти и объясняя свою страсть
особе, достойной высшего уважения, но совсем не разделявшей его
чувств, сделал, в припадке безумия, в себя выстрел.
Он жил в своем
особом мире идей, знаний, добрых
чувств — и в сношениях со всеми нами был одинаково дружелюбен, приветлив.
Вы бы мне эти три тысячи выдали… так как кто же против вас капиталист в этом городишке… и тем спасли бы меня от… одним словом, спасли бы мою бедную голову для благороднейшего дела, для возвышеннейшего дела, можно сказать… ибо питаю благороднейшие
чувства к известной
особе, которую слишком знаете и о которой печетесь отечески.
С детства я много читал романов и драм, меньше стихов, и это лишь укрепило мое
чувство пребывания в своем
особом мире.
Иерархическое
чувство связано с
чувством принадлежности к какому-то целому, в котором каждый занимает свое
особое место, соподчиненное другому.
Знал ли сам Антось «простую» историю своего рождения или нет?.. Вероятно, знал, но так же вероятно, что эта история не казалась ему простой… Мне вспоминается как будто
особое выражение на лице Антося, когда во время возки снопов мы с ним проезжали мимо Гапкиной хаты. Хата пустовала, окна давно были забиты досками, стены облупились и покосились… И над нею шумели высокие деревья, еще гуще и буйнее разросшиеся с тех пор, как под ними явилась новая жизнь… Какие
чувства рождал в душе Антося этот шум?
У молодости есть
особое, почти прирожденное
чувство отталкивания от избитых дорог и застывающих форм. На пороге жизни молодость как будто упирается, колеблясь ступить на проторенные тропинки, как бы жалея расстаться с неосуществленными возможностям». Литература часто раздувает эту искру, как ветер раздувает тлеющий костер. И целые поколения переживают лихорадку отрицания действительной жизни, которая грозит затянуть их и обезличить.
Но наступает момент, когда это свое
чувство человек сознательно наблюдает в себе как
особое душевное явление.
Мне нравились его крутой лоб, светлые глаза, то сверкавшие шаловливым весельем, то внезапно тускневшие и заволакивавшиеся непонятным мне и загадочным выражением, его широкоплечая фигура с тонким станом, в узком старом мундирчике, спокойная самоуверенность и
чувство какого-то
особого превосходства, сквозившее во всех его приемах.
— Пожалуй, если хотите. Она хочет хоть этим путем подогреть в Галактионе ревнивое
чувство. На всякий случай мой совет: вы поберегайтесь этой
особы. Чем она ласковее и скромнее, тем могут быть опаснее вспышки.
Ночь была тихая, светлая, и воздух благорастворенной вливал в
чувства особую нежность, которую лучше ощущать, нежели описать удобно.
Ну, на это уж их добрая воля или, может,
особым образом понятое то же
чувство законности!..
Исполнение своего намерения Иван Петрович начал с того, что одел сына по-шотландски; двенадцатилетний малый стал ходить с обнаженными икрами и с петушьим пером на складном картузе; шведку заменил молодой швейцарец, изучивший гимнастику до совершенства; музыку, как занятие недостойное мужчины, изгнали навсегда; естественные науки, международное право, математика, столярное ремесло, по совету Жан-Жака Руссо, и геральдика, для поддержания рыцарских
чувств, — вот чем должен был заниматься будущий «человек»; его будили в четыре часа утра, тотчас окачивали холодной водой и заставляли бегать вокруг высокого столба на веревке; ел он раз в день по одному блюду; ездил верхом, стрелял из арбалета; при всяком удобном случае упражнялся, по примеру родителя, в твердости воли и каждый вечер вносил в
особую книгу отчет прошедшего дня и свои впечатления, а Иван Петрович, с своей стороны, писал ему наставления по-французски, в которых он называл его mon fils [Мой сын (фр.).] и говорил ему vous.
Губерния налетела сюда, как обыкновенно губернии налетают: один станет собираться, другому делается завидно, — дело сейчас находится, и, смотришь, несколько человек, свободно располагающих временем и известным капиталом, разом снялись и полетели вереницею зевать на зеркальные окна Невского проспекта и изучать то особенное
чувство благоговейного трепета, которое охватывает человека, когда он прикасается к топазовой ручке звонка у квартиры могущественной
особы.
Рогнеда Романовна не могла претендовать ни на какое первенство, потому что в ней надо всем преобладало
чувство преданности, а Раиса Романовна и Зоя Романовна были
особы без речей. Судьба их некоторым образом имела нечто трагическое и общее с судьбою Тристрама Шанди. Когда они только что появились близнецами на свет, повивальная бабушка, растерявшись, взяла вместо пеленки пустой мешочек и обтерла им головки новорожденных. С той же минуты младенцы сделались совершенно глупыми и остались такими на целую жизнь.
— И нравственности по Домострою [«Домострой» — русский письменный памятник XVI века, содержащий свод правил религиозного, семейно-бытового и общественного поведения. «Домострой» стал символом домашнего деспотизма родителей, темных и отсталых понятий.], вы думаете? Как бы не так, — возразил Салов, — вы знаете ли, что у многих из сих милых
особ почти за правило взято: любить мужа по закону, офицера — для
чувств, кучера — для удовольствия.
В среде простецов необходимо отличить одну
особь: простеца-живчика, который, в противоположность сонливости простеца-байбака, поражает юркостью своих движений и чрезмерной подвижностью мысли и
чувств.
Белка вынимает ему предсказательный билетик, и он спешит присоединиться к товарищу. Они идут поспешным шагом. По дороге Александров развертывает свой билетик и читает его: «Ту
особу, о коей давно мечтает сердце ваше, вы скоро улицезреете и с восторгом убедитесь, что
чувства ваши совпадают и что лишь злостные препоны мешали вашему свиданию. Месяц ваш Януарий, созвездие же Козерог. Успех в торговых предприятиях и благолепие в браке».
Ко всему этому надобно прибавить, что Феодосий Гаврилыч считал себя естествоиспытателем и агрономом и в доказательство этого собирал разных букашек и бабочек и накалывал их без всякого толку на булавки, а также — это было, впрочем, в более молодые годы его — Феодосий Гаврилыч в одном из имений своих задумал вырыть глубочайший колодец и, желая освидетельствовать сей колодец, вздумал лично своею
особой спуститься в него, но при этом чуть не задохся и вытащен был на поверхность земли без
чувств.
Условные положения, установленные сотни лет назад, признававшиеся веками и теперь признаваемые всеми окружающими и обозначаемые особенными названиями и
особыми нарядами, кроме того подтверждаемые всякого рода торжественностью, воздействием на внешние
чувства, до такой степени внушаются людям, что они, забывая обычные и общие всем условия жизни, начинают смотреть на себя и всех людей только с этой условной точки зрения и только этой условной точкой зрения руководствуются в оценке своих и чужих поступков.
Я считаю, что мои записки могут быть для них приятны и даже несколько полезны: в первом случае потому, что всякое сочувствие к нашим склонностям, всякий
особый взгляд,
особая сторона наслаждений, иногда уяснение какого-то темного
чувства, не вполне прежде сознанного, — могут и должны быть приятны; во втором случае потому, что всякая опытность и наблюдение человека, страстно к чему-нибудь привязанного, могут быть полезны для людей, разделяющих его любовь к тому же предмету.
Точно так, если какой-нибудь критик упрекает Островского за то, что лицо Катерины в «Грозе» отвратительно и безнравственно, то он не внушает
особого доверия к чистоте собственного нравственного
чувства.
Обе эти девочки были очень хорошенькие и очень хорошие
особы, с которыми можно было прожить целую жизнь в отношениях самых приятельских, если бы не было очевидной опасности, что приязнь скоро перейдет в
чувство более теплое и грешное.
— Нет, она это в полном сознании говорила. И потом: любить женщин — что такое это за высокое качество? Конечно, все люди, большие и малые, начиная с идиота до гения первой величины, живут под влиянием двух главнейших инстинктов: это сохранение своей
особы и сохранение своего рода, — из последнего
чувства и вытекает любовь со всеми ее поэтическими подробностями. Но сохранить свой род — не все еще для человека: он обязан заботиться о целом обществе и даже будто бы о всем человечестве.
Вообще, сам собой создавался какой-то
особый порядок, и, только следуя и подчиняясь ему, Жегулев чувствовал себя сильным; всякая же попытка повернуть на свое русло вызывала незримый отпор и создавала
чувство мучительной и странной пустоты.
О боже мой! простая девушка, которая ни разу никому не объяснялась в
чувствах, которая и говорить-то об них не умеет, и без всякого труда, без всякого
особого старания, в какое она вас ставит теперь положение?
Генерал наш долго любовался им, но, заметив, что это предпочтение во многих начинает возбуждать
чувство патриотической ревности, тотчас же поспешил разуверить нас. «Господа! — сказал он, — не думайте, прошу вас, чтобы у нас требовались исключительно люди сверхъестественного роста! Нет! в нашем предприятии найдется место для людей всякого роста, всякой комплекции. Одно непременное условие — это русская душа!» Слово «непременное» генерал произнес с
особым ударением.
То, что хозяин беседует со мною по ночам, придало мне в глазах крендельщиков
особое значение: на меня перестали смотреть одни — как на человека беспокойного и опасного, другие — как на блаженного и чудака; теперь большинство, неумело скрывая
чувство зависти и вражды к моему благополучию, явно считало меня хитрецом и пройдохой, который сумел ловко добиться своей цели.
Как умный человек, он не мог не чувствовать, что в своем
особом мнении он зашел слишком далеко, и сколько лжи понадобилось ему, чтобы скрывать от себя и от людей это
чувство!
Они заняли
особую комнату. Ярослав Ильич заказал закуску, велел подать водки и с
чувством взглянул на Ордынова.
Тогда же еще, при взгляде на эту милую группу под ясным осенним солнцем, у меня явилось странное
чувство, как будто разгадка чего-то, и задуманное мною убийство показалось мне холодною ложью из какого-то другого, совсем
особого мира.
Когда он бывал в народе, он чувствовал себя так, как будто он совершенно один и других людей возле него нет; и нужно было быть очень значительным человеком,
особой не ниже генерала, чтобы он ощутил его присутствие и испытал то легкое стеснение,
чувство самоограничения, какое обычно испытывается на людях.
На это нельзя ответить одним умозрением (как обычно принято думать) или же опытом имманентным, на это можно ответить лишь новым опытом, расширением и преобразованием опыта, предполагая, конечно, что наше космическое естество узнает
особым, совершенно неопределимым и ни к чему не сводимым
чувством область иного мира, для него «сверхъестественную».
Существует
особое космическое
чувство, обычно глухое и тупо сознаваемое, однако поднимающее свой голос при всяком его раздражении.
Религия должна иметь как бы свою
особую логику, установлять свою собственную достоверность (как имеет ее хотя бы
чувство прекрасного, орган эстетического восприятия), она должна иметь око умного видения, проникающего к действительности высшей, куда не досягает ни умственное, ни физическое око.
Бесспорно, вся сущность религии состоит в том, чтобы ощущать все, определяющее наше
чувство в его высшем единстве, «как нечто единое и тождественное, а все единичное и
особое как обусловленное им, т. е. (!!) чтобы ощущать наше бытие и жизнь в Боге и через Бога» (50–51).
Андрей Иванович слушал, и разные
чувства поднимались в нем; он и гордился, и радовался; и грустно ему было: где-то в стороне от него шла
особая, неведомая жизнь, серьезная и труженическая, она не бежала от сомнений и вопросов, не топила их в пьяном угаре; она сама шла им навстречу и упорно добивалась разрешения.
Когда он вышел из каюты и сел у кормы, он ни о чем не думал, ничего не вспоминал; на него нашло
особого рода спокойствие, с полным отсутствием дум. Воображение и
чувства точно заснули.
Никогда еще не наполняло его такое острое
чувство ничтожества и тлена всего земного… Он смел кичиться своей
особой, строить себялюбивые планы, дерзко идти в гору, возноситься делеческой гордыней, точно ему удалось заговорить смерть!.. И почему остался жив он, а она из-за чумазых деревенских ребятишек погибла, бесстрашно вызывая опасность заразы?
— Не брыкайся! — сказал он мягче, борясь с
чувством гадливости, почти злорадства, к этому проворовавшемуся предводителю; что тут была растрата — он не сомневался. — Позволь, брат, и мне заметить, продолжал он в том же смягченном тоне. — Коли ты меня, как товарища, просишь о спасении, то твои фанаберии-то надо припрятать… Отчего же не сказать: „так, мол, Вася, и так — зарвался…“ Нынче ведь для этого
особые деликатные выражения выдуманы. Переизрасходовал-де! Так веду? И чьи же это деньги были?
Волга и нижегородская историческая старина, сохранившаяся в тамошнем кремле, заложили в душу будущего писателя
чувство связи с родиной, ее живописными сторонами, ее тихой и истовой величавостью. Это сделалось само собою, без всяких
особых «развиваний». Ни домашние, ни в гимназии учителя, ни гувернеры никогда не водили нас по древним урочищам Нижнего, его церквам и башням с целью разъяснять нам, укреплять патриотическое или художественное
чувство к родной стороне. Это сложилось само собою.
В душе бывшего подручного самоубийцы предпринимателя играло в эту минуту проснувшееся
чувство живой приманки — большой, готовой, сулящей впереди осуществление его планов… Вот этот дом! Он отлично выстроен, тридцать тысяч дает доходу; приобрести его каким-нибудь"
особым"способом — больше ничего не нужно. В нем найдешь ты прочный грунт. Ты пойдешь дальше, но не замотаешься, как этот отставной поручик, кончивший самоубийством.
В ней жило всегда
особое, почтительное
чувство к университету, к студентам, к тем, кто получил высшее образование,"настоящее", как она выражалась, а не в привилегированных, сословных заведениях.
Он не мог совладать с нахлынувшим на него злобным
чувством. Еще минута, и он готов бы был разразить эту ни в чем не повинную
особу, говорившую ему с такой явной симпатией.
И действительно, вся Москва знала неподкупность Тамары Абрамовны и то, что в ней «нет корысти ни на столько». В одном только пункте было бессильно влияние «на власть имущую
особу» со стороны Тамары Абрамовны — это во взгляде «
особы» на Дарью Николаевну Салтыкову, которую «домоправительница» ненавидела от всей души. Ненависть эта была первое время чисто инстинктивная, но потом, собираемые Тамарой Абрамовной сведения о «Салтычихе» придавали этому
чувству все более и более серьезные и прочные основания.
Ей понравился Борис Иванович, она поддалась его нежным речам, ей было любо смотреть в его выразительные черные глаза — редкость у блондина — она почувствовала нечто похожее на любовь, но зародышу
чувства не дали развиться, и она, не видя предмет этой скорее первичной, чем первой любви, скоро забыла о нем, а если и вспоминала, то без
особого сожаления. Она не успела привыкнуть ни к нему, ни к своему новому
чувству, он не успел сделаться для нее необходимым.
Во всех странах мира женщина пользуется
особым уважением, и чем страна стоит на высшем уровне развития и цивилизации, тем это
чувство уважения к женщине в ней развитее.